1Кор.11:25 Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание.
Чтобы иметь представление о «Чаше Завета», предлагаю вам древнееврейскую свадебную церемонию. Вхождение в брачные отношения проходило тогда в три этапа — Клятва (заключение завета), Обручение (обновление завета) и Возвращение жениха (свершение завета).
Клятва (заключение брачного завета)
Характерной особенностью первого этапа являлось то, что ни жених, ни невеста участия в нем не принимали. Многие браки устраивались родителями уже тогда, когда их дети были ещё младенцами. При этом другие проходили через следующую процедуру: в возрасте, подходящем для вступления в брак, молодому человеку могла приглянуться молодая девушка, или его родители выбирали для него подходящую невесту. Ответственность за этот этап лежала на отцах — отец жениха приходил для переговоров к отцу невесты.
Поначалу переговоры носили чисто деловой характер, когда же отцы достигали согласия, отец невесты приносил в жертву пару птиц или животное (ягненка, козленка или бычка), в зависимости от достатка, изливал кровь на землю и аккуратно раскладывал в два ряда разрубленные туши животных. После этого оба отца обменивались клятвой отдать своих детей друг другу и скрепляли эту клятву, проходя босиком по крови между разрубленных туш животных и призывая на свою голову всевозможные проклятия в случае нарушения этой клятвы. Заветный союз был заключен, закланных животных приготовляли в пищу и начинали пировать, отмечая событие. Когда пир заканчивался (то ли к вечеру, то ли через несколько дней), отец жениха возвращался домой, и жизнь продолжалась своим чередом, за одним исключением: их дети существовали теперь лишь друг для друга. Они были женихом и невестой. Любое нарушение этих отношений, то ли по воле одного из них, то ли из-за изменившегося решения одного из отцов, отныне считалось прелюбодеянием — нарушением брачного завета.
Тем временем, жених и невеста росли, беззаботно играя со сверстниками, и так продолжалось, пока не приходила полнота времени — жених и невеста достигали брачного возраста. Невеста более не принимала участия в детских играх, а изучала науку ведения домашнего хозяйства. Если она и появлялась на улице, то не иначе как закрыв лицо вуалью. Наступало время Обручения.
Обручение (обновление брачного завета)
Обручение было официальной связью, так же как и замужество. Только разница в том, что еще не вступали в брачные отношения. Лишь только жених был готов заплатить, брачный выкуп за невесту, он появлялся в доме родителей невесты с друзьями-свидетелями. Он брал с собой три вещи: большую сумму денег, чтобы заплатить цену за свою невесту, брачный контракт, называемый Шитре Эрусин, и мех вина. Накрывался стол, женщины (кроме невесты, скрывавшейся на женской стороне дома или за ширмой) подавали еду, мужчины же вели неторопливую застольную беседу.
Ничто не выдавало истинной цели визита, хотя все прекрасно понимали, зачем пришел жених, и почему ему так трудно скрывать свое волнение. Когда застолье было закончено, наливалась последняя чаша, с которой возносилось благодарение Богу за трапезу, за всех присутствующих, за их хозяйство, за членов их семей. А после молитвы жених, как бы невзначай, говорил хозяину дома, своему тестю: кстати, а почему мы не видим дочь твою? Все ли с ней в порядке? Здорова ли она? Отец заверял гостя, что все в порядке и посылал за дочерью. Чуть помедлив, невеста с покрытым вуалью лицом не спеша выходила к гостям.
И вот тут наступал самый главный момент: жених, взяв свою чашу, подносил ее невесте со словами: «это — чаша завета между мной и тобой, вместе с ней я отдаю тебе свою жизнь». Сперва из чаши вкушал жених, а затем она давалась невесте. Если невеста была согласна на такое предложение, она открывала лицо и, приняв чашу, пила из нее. С этого момента она была обручена своему жениху, и они обладали всеми юридическими правами мужа и жены, включая права вдовства и наследования имущества. Отныне их будут называть мужем и женой, и их союз может быть расторгнут только через развод.
Обручение было обновлением заветного союза: жених и невеста больше не находились под старым заветом, за заключение и сохранение которого были ответственны их отцы. Это был новый завет, заключенный непосредственно между ними двумя.
Хотя невеста имела право отвергнуть чашу, само собой разумеется, все ожидали, что раз уж дело зашло настолько далеко, она примет ее — в противном случае событие расценивалось бы как позорное и для жениха, и для отца невесты. Поэтому, если невеста по какой-либо причине не хотела выходить за жениха, она, как послушная дочь, заранее должна была упрашивать своего отца: если только возможно, да минует меня чаша сия; впрочем, пусть будет не как я хочу, но как ты. И если такая возможность действительно была, сострадательный отец мог попытаться уладить этот вопрос с семьей жениха, подыскав тому другую достойную невесту и заплатив откуп, достаточный на вено для нее. Впрочем, практика расторжения заветных союзов была крайне редкой, и, как, правило подобные события старались не разглашать. Так, Иосиф, обрученный муж Марии, матери Господа нашего, узнав, что Она беременна и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее (От Матфея 1:18-19).
Когда невеста принимала чашу, компаньоны жениха передавали выкуп ее отцу. За невесту нужно было заплатить цену. Размер брачного выкупа был оговорен заранее и отражал либо общепризнанные достоинства невесты, либо знатность ее положения, либо то, насколько жених ценил свою избранницу. Далее, жених одаривал невесту особыми подарками. Причина этих подарков, чтобы показать признательность жениха к невесте. Они также помогали невесте помнить о женихе в течение долгого периода обручения.
После того жених объявлял, что идет в дом своего отца приготовить место для невесты. Перед уходом он говорил жене: «Я ухожу приготовить нам жилище, и когда все будет готово, я вернусь и заберу тебя. Когда это произойдет — не знаю ни я, ни мои спутники, знает лишь мой отец. Ты только жди. Если же случится что-либо непредвиденное, ты знаешь, где я». С момента одобрения девушка посвящалась, отделялась для своего мужа. Невеста после обручения совершала микву, или очистительное омовение. Миква это то же самое, что люди называют крещением в воде (баптизм). До сих пор в консервативном Иудаизме невеста не может выйти замуж без миквы. Невеста должна была подготавливать себя к тому, чтобы быть женой и матерью. Дни ожидания брака проводились в изучении того, как следует угождать своему мужу. Чаша завета оставалась у нее, и она пила из нее в память о своем возлюбленном. Невеста не знала, когда ее жених придет за ней, поэтому она должна была быть всегда готова. Так как женихи обычно приходили за своими невестами в полночь, «украсть их», невеста должна иметь ее лампу и ее вещи готовыми все это время. Ее сестры и подружки невесты должны тоже ждать, заботясь о лампах, в ожидание ночных празднеств.
Сам же жених возвращался в дом своего отца и начинал обустраивать семейный очаг. Молодой человек мог идти за своей невестой только когда его отец разрешит. Если молодого человека спрашивали, когда назначен день свадьбы, он отвечал: “ Никто не знает, кроме моего отца”. Отец должен был удостовериться, что сын подготовил всё необходимое, прежде чем дать согласие сыну пойти и привести невесту. Отец внимательно следил за его работой, и вот, по истечении некоторого времени (обычно составлявшего не меньше года), наступал момент, когда он говорил: «ты готов, сын мой, иди, забирай свою жену». А в это время, невесте нужно было усиленно ждать возвращения жениха. Невеста чувствовала, что жених может придти в любой момент, даже в полночь. Поэтому, ей нужно было быть всегда готовой.
Возвращение жениха (свершение брачного завета)
Вне зависимости от времени суток, жених бросал все свои занятия, созывал друзей и отправлялся за столь желанной невестой. Сопровождавшие его друзья восклицали: «Жених идет!», трубили в рога, и, если было темно, несли факелы. Всякий же, увидавший их шествие или услыхавший этот возглас, также кричал: «Жених идет!», чтобы благая весть как можно быстрее достигла невесты и та поскорее выходила! Процессия подходила к дому невесты и останавливалась на улице. Та, взяв заранее приготовленное имущество, выходила в сопровождении подруг, и все отправлялись обратно. Подруги также должны были в любой момент быть готовы к этому событию, поскольку как только шествие заходило в дом жениха, ворота закрывались. Те же, кто не успевал зайти вместе со всеми (например — из-за нехватки масла для светильников), оставались на улице, поскольку невеста к воротам больше не подходила — ей было не до этого.
Войдя в дом, жених и невеста становились под заранее приготовленной ритуальной кущей, и над ними читалась молитва благословения, после чего невеста, отпив из чаши завета, возвращала ее жениху. Тот допивал чашу и, положив на землю, сокрушал ее своей стопой — она больше была не нужна ни невесте в память о женихе, ни жениху, чтобы предлагать ее кому-либо еще. Друг жениха тут же отводил молодоженов в брачные покои, и, вернувшись, объявлял всем, что брачный союз свершился, после чего начинался свадебный пир, длившийся целую неделю. В день свадьбы жених представал как царь, а невеста как царица.
После свадебной вечери, невеста и жених должны оставить дом отца жениха. Они должны идти в собственный дом, который жених уже приготовил для своей семьи.